Старый портфель

Было не очень скользко, но он шел осторожно, стараясь не ступать на подозрительные места, темнеющие из под снега. Зиму он любил с самого раннего детства. Особенно, когда падал тяжелый пушистый снег и все вокруг покрывалось белой периной. Можно было кататься на санках и лепить из снега различные фигуры. Эти сооружения, независимо от формы и принадлежности, назывались «бабой». Тогда в это слово вкладывался другой смысл…
Ботинки на толстой кожаной подошве с профилактикой, еще из "прошлой жизни", не скользили и были вполне приличного вида, хотя…, сколько лет прошло, с тех пор, когда он их купил, это было… он не помнил год, но хорошо запомнил маленький подвальчик, где продавали брендовые вещи, попавшие сюда из больших магазинов, оставшись там только в нескольких размерах. Когда он уже померял их продавец, увидев, что они подошли, заметил: такие на днях купила жена Грегори Пеку, а может, Джорджу Клуни или… имени он точно не помнил, но навсегда запомнил улыбку продавца. Им сносу не будет, до самой… свадьбы или смерти… этого он тоже не помнил. Так и вышло, и свадьба прошла, и не одна… и смерть не за горами.
Он часто думал, почему так устроена человеческая память, то, что было десятки лет назад, маленький эпизод, встает перед глазами во всех подробностях, а то, что было вчера, или еще хуже, 10 минут назад - забывается.
Иногда память выносила новую картинку - вот он идет по берегу океана с девушкой, так и не ставшей его женой, где-то играет музыка, он счастлив, но они ссорятся… как можно поссориться в такой прекрасный вечер?...
Как ее звали?... он помнит локон на изгибе шеи, длинные пальцы… она называла его(это очень личное) а как ее звали?...
Раньше он старался во что бы-то ни стало вспомнить все! Это становилось навязчивой идеей, и он не успокаивался пока не вспоминал - как назывался фильм, который он посмотрел в Лиссабоне или, как звали собаку его друга по Аркадийской даче. Но потом, с годами, после того, как вспомнить становилось все труднее, он решил не расстраиваться, значит, так нужно – забыть! Но поразительное дело, все равно, память постоянно выносила все новые подробности из его юности - вечера с друзьями, встречи с людьми, которых он больше никогда не видел, а сегодня утром вдруг представил и даже вспомнил то, что подумал тогда при встрече.
Как интересно все устроено в голове!
А может, это его мозговой компьютер барахлит от морального износа и выдает не те файлы, просто насыпает их случайным образом?...
Несколько лет назад он решил записывать, эти картинки на бумагу, понимая, что они могут больше никогда не возникнуть в его памяти.
А вдруг, кому-нибудь это будет интересно!... Не зря же он прожил такую длинную и насыщенную жизнь?... А ведь сколько раз она могла оборваться… Вот например, когда самолет…, а потом на машине, да, впрочем, и тогда на операции… но нет, не оборвалась! Значит, кому-то так было нужно!
Вот эти живые картинки воспоминаний он и нес сегодня по морозной улице в редакцию.
«Рукописи не горят» - крутилась в голове заезженная фраза. Конечно, особенно ненаписанные…
И написанные не горят, они размагничиваются, как и мозги, где хранились раннее.
Он мог бы отправить материал по электронной или обычной почте, но вкус от этого был бы не тот. Совсем не тот! И это вовсе не соответствовало бы той яркой картинке, которую он представлял в юности.
Вот он с толстым кожаным портфелем, почти таким, который он видел у своего соседа по даче Жванецкого, несет свою рукопись в журнал.
И не важно, что сегодня она на диске…
Погрузившись в воспоминания, он благополучно дошел до огромного здания, где находилась редакция. Раньше здесь располагался солидный орган, куда пускали, вернее, куда никого не пускали кроме «небожителей» того времени. Хотел ли он тогда стать одним из них?
Конечно хотел. А сегодня? На этот вопрос он давно уже дал себе ответ. Никем другим он не хотел бы стать, потому что тогда это был бы уже не он! Поменяв себя на номенклатурного работника, он получил бы в придачу и пролетарское происхождение, и липкий каждодневный страх потерять свое положение, и соответствующую «правильную» семью, и вынужденных друзей и… но главное, что он бы потерял - это возможность чувствовать, радоваться мелочам, любить, мечтать, как было заложено в него еще при рождении … Он потерял бы себя, вернее, это был бы другой человек, значит, ЕГО больше не было бы. Он бы убил себя «того» при таком обмене.
За этими мыслями он зашел в величественный вестибюль. Ранее охранник строго спросил бы пропуск, долго смотрел в него, сличал с оригиналом, а потом медленно-медленно записывал бы данные в толстый потрепанный журнал, будто апостол Петр.
А сегодня, никто не обращал на него внимание, как и на других редких посетителей. Иди куда хочешь, раз уж пришел. Даже обидно стало. Ведь было что-то ободряющее раньше, когда никого не пускали, а ты имел право зайти.
А может, это просто ностальгия… Эту ностальгию по прошлому веку, когда она возникала у других, он жестко высмеивал и в своих рассказах, и в статьях, и на многочисленных форумах, которые сегодня стали общедоступными благодаря интернету. При этом он использовал множество исторических документов и цифр, которые крепко держал в голове. Сколько людей было расстреляно, сколько сослано, сколько замучено, кто давал распоряжения, кто одобрял, кто доносил… Какие реки повернули вспять, какие засыпали, каким ученым поломали пальцы, каким позвоночник… Про поломанные судьбы и говорить нечего.
Потом он понял - это была просто присущая всем ностальгия за ушедшей молодостью.
Интересно, должна ли рукопись воспоминаний, которую он писал все последние годы, боясь не успеть, но все таки успел, согревать его руки и душу? А если бы в портфеле был золотой слиток, или целый портфель слитков… поменял бы он их на свои мемуары. Так, чтобы совсем, слитки - на файлы памяти с последующим удалением? Можно было бы воплотить свои мечты… сколько их неисполненных накопилось за жизнь…. А нужно ли это было бы ему сейчас?!... Большой дом… , как за ним следить, кто будет в нем жить, кто из друзей будет посещать званные обеды и вечера? Кого он этим удивит… Разве что, себя… Свой тенистый сад?... У него есть уголок под любимым деревом, его сверстником, во дворе и удобная скамейка…
Полный гараж машин на все случаи жизни? Мощные спортивные красавцы?...
Породистые лошади, женщины?... Все это уже было - всему свое время… A сейчас, все это здесь с ним, в рукописи в старом портфеле.