Европа vs Азия

Как известно, события прошлого имеют свойство повторяться с разной степенью точности. В других обстоятельствах, с другим содержательным наполнением – но всё равно при этом нести зерно смысла, актуальность которого не иссякает с годами, веками и даже тысячелетиями.

Когда в V в. до н.э. огромная Персия напала на маленькую Грецию, казалось бы, у греков не было никаких шансов. Ведь персы и не таких, как говорится, уделывали, и все преимущества були на их стороне. Но тем не менее, у персов ничего не получилось – ведь известно всем со средней школы, чем закончились греко-персидские войны.

Это было первое, но далеко не последнее столкновение Европы и Азии. Европы, которая ещё только-только рождалась, и Азии, которая уже была в одном из своих нескольких зенитов славы. Победи тогда Персия, и Европа, которую мы знаем, вероятно, так и не появилась бы на свет. Демократия греческих полисов, хаотичная, слабая, вздорная и нескладная – впрочем, как и любая другая демократия, не получила бы развития, и Греция стала бы ещё одной захолустной персидской сатрапией. И кто знает, каким путём двинулся бы дальше мир, который так и не узнал бы расцвета греческой культуры, эллинизма, римской республики, а затем и империи... Кто знает...

Но получилось так, как получилось. Тогда, около двух с половиной тысяч лет назад, Азия впервые сломала себе зубы об Европу. Сломала, несмотря на все свои тогдашние преимущества. Почему это произошло, и какие уроки мы можем здесь увидеть для себя сейчас? Сейчас, когда вновь Азия, пусть только относительно небольшой, далеко не самой лучшей и порядком уже одряхлевшей своей частью – но, всё равно, всё та же самая, имперски монструозная Азия – возжелала отгрызть от Европы законный европейский кусочек? Как нам повторить тогдашнее греческое чудо, но уже в новых условиях?

*******

Тогда грекам было очень страшно. Несомненно, поражал иx воображение и длинный список сильных царств, сокрушённых персами, и невероятные размеры державы и войска Ахеменидов. Многие греческие города уже признали над собой власть персов. И в Афинах, и в других городах, которые ещё были независимыми, множество людей считало – надо сдаваться, потому что, мол, куда нам с ними воевать. Да, был удачный для греков эпизод при Марафоне, но, как вскоре оказалось, он только разозлил персов, а вовсе не ликвидировал страшную угрозу, нависшую над Грецией.

Война с Персией вскрыла ещё одну слабую сторону греков – неумение договариваться друг с другом. Они ведь всегда спорили, эти греки – на философских диспутах, и на страницах заумных трактатов, и в портовых тавернах, да и на поле брани тоже. И согласия между ними, как и мира под оливами, не было никогда. Они спорили друг с другом даже тогда, когда Леонид и его спартанцы сражались и умирали в Фермопилах. И только весть о потере Фермопил заставила греков прийти хоть к какому-то согласию и наконец-то выступить более-менее общим фронтом против невероятно сильного врага. Впрочем, и здесь не было единства – фиванцы таки примкнули к персидской армии, наверняка не только из-за страха перед персами, но ещё и в пику афинянам,

После Фермопил у персов возникли небольшие траблы в отдалённых сатрапиях, и Ксеркс удалился из Греции заниматься более важными делами. Кампанию вместо него вёл Мардоний, малоазийский грек, профессиональный вояка и один из лучших военачальников того времени. Кстати, греческих солдат, выставленных персам малоазийскими полисами, было в огромной армии Мардония тоже немало.

Мардоний всё делал правильно и должен был победить. Вечно препирающиеся между собой греки смогли выставить объединёное войско, но слабость командования и вечные ссоры в ставке не могли не вылиться в известную бестолковость манёвров и крупные ошибки в ведении кампании. Даже прибыв на решающую битву к Платеям, греки умудрились «прозевать» потерю источника водоснабжения, что сделало их положение и вовсе отчаянным. Нужно было отступать...

И здесь началось самое интересное. История сохранила имя редкостного упрямца, спартанца Амомфарета. Когда все военачальники сошлись на том, что надо отступать, Амомфарет заявил: «Спартанцы не отступают!» Его всей ставкой уговаривали полночи, объясняя очевидную неуместность его упрямства, но он стоял на своём, даже несмотря на настояния спартанского полководца Павсания, который номинально руководил всем сборищем. И тогда, как и следовало ожидать, остальные греки плюнули и решили отступать без Амомфорета.

Видимо, он до последнего не верил, что его бросят. А когда поутру спартанцы из его отряда продрали глаза, они поняли, что союзники таки оставили лагерь. И тогда весь отряд с криками «эй, подождите» кинулся догонять остальных отступавших.

Надо сказать, отступление было организовано ещё хуже, чем сам поход к Платеям. В утренних лучах солнца глазам персов предстала удивительная картина – разрозненные отряды греков отступали в разных направлениях, бросив лагерь, а последним очень быстро убегал отряд Амомфорета. Разумеется, персы не могли не воспользоваться таким подарком судьбы, и их конница, наверное, лучшая в мире тогда, кинулась рубить противника, позорно бегущего с поля боя.

И наверное, единственным человеком, кто понял, что сейчас может произойти, был Мардоний. Этот малоазийский грек отлично знал, на что способна тяжеловооружённая спартанская пехота. Эти гоплиты ведь и в Греции так иногда делали – имитировали отступление, чтобы затем, моментально и согласованно развернувшись, сомкнуть щиты и достойно встретить неприятеля, радостно кинувшегося в преследование. Фаланга спартанских гоплитов могла выстроиться за какие-то секунды. Это был хорошо освоенный тактический приём, когда каждый знал, что ему делать.

В футболе это тоже, кстати, работает. Работало, по крайней мере.

Так вот, Мардоний знал, что отступающих спартанцев просто так изрубить не получится. И он вскочил в седло и поскакал вслед за своими всадниками, пытаясь их остановить. Но опоздал. Конница уже настигла спартанцев, которые моментально выстроились в фалангу, и наскочила на выставленные копья. Началась мясорубка. В неё на всём ходу влетел и сам Мардоний, и был, разумеется, убит.

Звуки битвы заставили остановиться и развернуться остальных греков, которые не замедлили принять в ней участие. Началась всеобщая, довольно хаотичная свалка, в которой тяжёлая пехота греков получила известное преимущество. А когда афиняне с особым и вполне понятным рвением разбили фиванцев, преимущество греков стало очевидным. Персидский военачальник Артабаз не ввёл в бой своих «бессмертных», справедливо полагая, что это уже мало что изменит. И конечно, быстро разлетевшаяся весть о смерти Мардония подействовала на персов осень сильно – многие из них начали отступать практически сразу же.

Так исход знаменитой битвы при Платеях был определён в пользу греков. Стихийным образом сложилась ситуация, в которой локальное тактическое преимущество тяжёлой греческой пехоты оказалось решающим.

*******

Война на востоке Украины не может не напоминать о той давней кампании. И размером сделанных ставок, и соотношением сил, и аэропортом, который многие уже называют “укрианскими Фермопилами”, и общей слабостью “командной составляющей” украинской армии и несогласованностью многих действий. И, чего греха таить, общим раскладом не в нашу пользу. Однако, как и тогда у греков против персов, у украинцев против русских сейчас есть определённые локальные преимущества, которые уже дают о себе знать и которые надо обязательно использовать.

Но ни в корем случае нельзя полагаться на случай– что вдруг случайно, сама собой сложится ситуация, в которой эти локальные преимущества станут решающими. Грекам при Платеях просто повезло, повезло капитально и очень незаслуженно – если принять во внимание то, как вообще шла та война.

Мы не можем себе позволить надеяться на то, что нам повезёт. Ставки слишком высоки. Ситуации, в которых наши преимущества станут решающими, нужно целенаправленно создавать.